—        A если виноват зритель? Если он не в состоянии увидеть и оценить очевидные вещи? — спросили бы мы.

—        A тогда зрителю не стоило ходить в кино и тратиться на билет...

Какой ответ правомерен? И тот и другой. Все зависит от конкретного случая. Ho в обоих случаях затронута важнейшая проблема — субъек­тивный момент творческого процесса и субъективное восприятие про­изведения искусства. Сколько авто­ров, столько и идей. Сколько зрите­лей, столько и оценок. Как тут быть? Могут ли прийти к единой точке зрения два человека, каждый из ко­торых мыслит вполне самостоятель­но? Могут. Все зависит от их способ­ности проникать в суть вещей, про­цессов, характеров. Если два собе­седника исходят только из своих капризов и амбиций — контакта между ними никогда не будет. Ho если, несмотря на различия их убеж­дений, они оба будут озабочены одним: возможно глубже проникнуть в суть происходящих событий, то точек для взаимопонимания будет тем больше, чем внимательнее будет анализ.

Кинематографист и зритель — это две позиции, от которых зависит судьба произведения искусства.

Кинематографист вкладывает в свое произведение определенное со­держание, и, конечно, он хочет, чтобы зритель понял, о чем идет речь. Поэтому не только тот, кто делает фильм, должен изучать теорию кино, но и зрителю следует знать основы киноязыка для того, чтобы вос­принимать мысль и чувство, выра­женные экранным изображением.

Вглубь факта

B руках у кинематографистов тех­ника, которая, казалось бы, всегда дает подлинную картину окружаю­щего: кинооператор нажал на кнопку, пленка передала все, что проис­ходило перед камерой, и правда жизни воссоздана. Ho на самом деле это не так. Результаты съемки могут быть самыми разными, в зависимости от замысла и способности автора.

Объект съемки может быть пока­зан серией кадров, из которых сло­жится ясная и правдивая киномодель жизненного факта.

Объект может быть показан слу­чайным набором кадров, не объяс­няющих, в чем характерные черты происходившего.