Это великолепно продемонстриро­вано в фильме С. Эйзенштейна «Иван Грозный», где присутствие в кадре падающих теней режиссер учел еще на предварительных раскадровках эпизодов (кадры 66, 67). Тщательно продумывая эмоциональный эффект отдельных сцен, Эйзенштейн делал рисунки, которые потом послужили основой для такого замечательного мастера, как Андрей Николаевич Москвин, снимавшего обе серии «Ивана Грозного».

Падающая тень — это полноправ­ный элемент композиции и «нематериальность» ничуть не снижает ее изобразительного значения. Наоборот, тот факт, что нематериальный компонент входит во взаимодействие с живыми героями, создает особую экспрессию. Кадры с «действующей» тенью выходят за рамки обычных жизненных ситуаций и дают возможность придавать тени образное звучание. Её движение в картинной плоскости обычно подчеркивается тем, что масштаб тени может намного превышать размеры самого объекта, а форма тени, повторяя в основном очертания объекта, дублирует его действия с фантастическими искажениями. Ho если герой начнет двигаться, то все будет выглядеть по - другому. Тень как бы «оживет», и инициатива воздействия на зрителя может перейти к ней. Мало того, она может остаться единственным объектом съемки, если человек выйдет из кадра. Легко представить, что при любом движении дей­ствующего лица, находящегося вне картинной плоскости, тень станет образным выражением внутреннего состояния человека.

Изменение размеров и очертаний двигающейся тени, передающей дей­ствия героя в усилении, иногда до гротеска, — очень яркий изобрази­тельный прием. Он эффектен внешне и убедительно выражает сущность происходящих событий.

Как правило, трудную, отрица­тельную, мрачную ситуацию легче выразить, насыщая кадр глубокими тенями, при малом количестве ос­вещенных деталей. И наоборот, ра­достное мироощущение убедительнее передается обилием ярких пятен и светлой тональностью изображения. Эго хорошо видно на кадре 68.