Она повернулась и внимательным долгим взглядом посмотрела ему в глаза. Затем тихо сказала:

—                    Всему свое время, всему свое время под небом. Время рож­даться и время умирать... Я люблю тебя.

—                            Ты любил меня, и я любила тебя. Но это было давно, — тихо сказала Мари.

—                    Официант подал кофе, орешки и маленькие рюмочки коньяку. Они сидели на плетеных скрипучих стульчиках в уличном кафе, под хлопающим от ветра полосатым тентом Это несправедливо, — сказала Мари и, помолчав, добавила: — Проклятое время. Неужели больше ничего не будет? Неужели все кончилось? Все ушло?

—                            Нет, — сказал Андрей Ильич. — Все осталось. Прошлое не умерло. Оно так же реально, как то, что совершается в данное мгно­вение. Оно живет в нас. Главное — нельзя забывать. Главное — память.

—                            Да, да, — внезапно она согласно закивала головой. — Я помню собаку... Маленькую облезлую собачонку, которую я кормила в под­воротне... Она реальнее, чем эта рюмка коньяку. Да, да, конечно, память и еще дети — вот что способно победить время...

—                            А я помню пятна. Желтые пятна от фонаря на потолке. По­том я открыл дверь и увидел тебя. Ты шла на цыпочках и держала сверток.