Сразу же обнаружилось, что англичанин ни слова не знал по- персидски, носильщики не понимали по-английски, и беседа их по этой причине ограничивалась лишь немногими международными словами, доступными и им и ему.

—         Тегеран, — сказал он.

—         Тегеран, Тегеран, — сказали они.

Навстречу бежала белая дорога.

—         Сигарета, — сказал он.

—         Сигарета, сигарета, — сказали они.

И все трое задымили.

Дорога становилась пустыннее. Все меньше попадалось строе­ний — пошли камни и рытвины. За одним из поворотов вдруг обнару­жилось, что впереди тоннель. Его черная дыра стремительно приближалась. Наконец фургончик нырнул в нее и ушел в темноту. Светлый круг позади быстро уменьшался, потом превратился в точ­ку и вовсе пропал. Теперь и впереди и сзади была чернота. Она на­полнилась ревом мотора, завыванием ветра, шуршанием дороги. Потом грянул выстрел, хлопнула дверца, прокатилось и замерло эхо.

Впереди загорелась точка света. Она надвигалась и вырастала, оттесняя черноту. Фургон вырвался на свет. Стало тише. Шофер, как ни в чем не бывало, крутил баранку. Сидели на своих местах носиль­щики. Англичанина не было. Навстречу летела колонна грузовиков. Тяжелые машины, не сбавляя скорости, ныряли в черный круг тоннеля.

Лицо в объективе было перевернуто и возникло как из тумана. Очевидно, фотограф наводил фокус. Человек был одет в форму английских вооруженных сил, над верхней губой темнела щетинка усов, глаза едва угадывались за дымчатыми стеклами. Однако это не был Деннис Пью, Это был тот самый хроникер-террорист, ко­торый репетировал покушение на «Большую Тройку». Только тогда у него не было ни усов, ни очков. Щелкнул затвор, и фотограф вы­лез из-под покрывала.

—         Я уже закрываюсь. Будет готово завтра.