В 14 часов 45 минут машина президента въехала на территорию Советского посольства. Фотокорреспонденты и кинооператоры сгрудились у массивной двери в зал заседаний.

Офицер охраны сказал:

—        Прошу приготовиться. У вас две минуты. Всем надлежит рас­положиться вдоль левой стены, снимать начнете по моей команде. Особо подчеркиваю, — продолжал офицер, — строжайше за­прещается снимать президента Рузвельта, пока он находится в ко­ляске, — только после того, как его перенесут в кресло. Просьба не курить и не разговаривать между собой.

Обе половинки двери отворились, корреспонденты вошли в зал.

Они бесшумно расположились вдоль стены и стали ждать. Прямо перед ними в центре зала стояли три пустых кресла. Несколько минут ожидания показались вечностью. Наконец дверь отворилась и появились те, ради кого они собрались. Мы видели их со спины: один — небольшого роста, худой, в сером военном френче, дру­гой — полный, обрюзгший, с покатыми плечами, в черном сюртуке. Третьего подвезли в коляске с велосипедными колесами. Двое крепких мужчин подняли его на руки и пересадили в кресло, двое сели рядом. Офицер дал команду, и тотчас толпа корреспондентов пришла в движение, озарилась вспышками блицев, затрещала мотор­чиками, защелкала затворами.

Через три неподвижных спины было видно, как корреспонденты суетились, спешили, то приседая, то привставая на цыпочки, то по­даваясь вперед.

Внезапно крышка кассеты ручной камеры одного из хронике­ров откинулась, в руке его сверкнул выхваченный из кассеты брау­нинг и сухо, один за другим, треснули несколько выстрелов. Он стре­лял в троих, сидящих в креслах, стрелял в упор. Еще никто не успел сообразить, что произошло, а стрелявший в несколько прыжков пересек зал и, закрыв полами пиджака лицо, прыгнул в окно.

Раздался звон выбитого стекла, несколько запоздалых выстрелов, и журналисты, словно очнувшись, кинулись в разные стороны, Сбитая кем-то коляска вертелась посреди зала, описывая замыслова­тые круги. А хроникер тем временем прогрохотал по лестнице, ведущей в подвал, и метнулся к двери, обитой железом. Она сама отворилась перед ним и сама захлопнулась. В котельной было темно.