Маленький допотопный трамвай дребезжал и звенел, точно го­тов был развалиться на каждом повороте. Шернер был единствен­ным пассажиром. Он равнодушно поглядывал в окна, где в редком тумане плыли пустынные улицы. Наконец трамвай остановился на последней остановке. Там, у старой афишной тумбы, стоял невысо­кий коренастый человек. Шернер спрыгнул с подножки, и они обнялись.

—         Мы не виделись семь лет, — сказал незнакомец. — Видно, важное дело привело тебя сюда.

—         Да, — сказал Шернер. — Мне нужен твой совет, Макс.

Они сидели в уютной гостиной старого особняка. Мягкий свет падал на их усталые лица.

—         Прекрасный план, однако из него ничего не выйдет, — ска­зал Макс, отодвигая документы, помеченные грифом «Совершен­но секретно».

Шернер сложил план покушения в маленький чемоданчик и улыбнулся.

—         Да-да... я тоже считаю: ничего из этого не выйдет, хотя продуман план идеально. Не выйдет просто потому, что эта опера­ция вообще неосуществима, неосуществима в принципе. — Он по­молчал. Потом тронул указательным пальцем висок и тихо до­бавил: — Есть один человек на свете, способный это сделать. Ты.

Макс улыбнулся.

—         Ты представляешь себе, хотя бы приблизительно, сколько это будет стоить?

—         Я думаю, это будет самый большой гонорар за всю исто­рию человечества.

—         Для того чтобы сказать «да» или «нет», я должен проду­мать, смогу ли я это осуществить. Я профессионал. У меня нет идей. Нет родины. Нет врагов. У меня есть мишени. И я должен знать стопроцентно, сумею ли я их поразить. Убийство — это фор­мула. Ее надо вычислить. Вы дилетанты, стреляете наугад в дви­жущиеся, плавающие мишени. Поэтому редко попадаете. Я стре­ляю только в неподвижную мишень. В упор. И поэтому я убиваю всегда. — Макс говорил негромко, почти про себя, искоса погляды­вая на Шернера. — Когда охотник стреляет по бегущему зверю, если этот зверь к тому же мелькает среди кустов, деревьев и скал и бег его практически не виден, то у охотника очень мно­го шансов промахнуться. Наша мишень также движется, скрытая от нас, движется во времени и в пространстве. Предугадать ход событий неизмеримо труднее, чем повадку зверя. Наша мишень все время скрывается от наших расчетов надежной охраной, неожи­данно возникающими ситуациями, обстоятельствами, случаем; наконец, капризами и характерами самих объектов охоты. Каждый из них, и особенно Сталин, обладает огромной властью и вполне может изменить или нарушить ход любой ситуации, любую про­цедуру или договоренность, отменить любую заранее заплани­рованную встречу. Если бы я знал, что через два месяца все трое встретятся в такое-то время, в такой-то точке, с точностью до одного часа и до пятидесяти метров, я бы поверил в возможность успеха!