Чествование Скорцени происходило в приподнятой атмосфере. Присутствовавшие на церемонии высшие чины Германской империи с почтением и завистью поглядывали на двухметрового верзилу Скорцени, на его изуродованное шрамами лицо, светившееся непод­дельной радостью. Гитлер лично повесил ему на шею Рыцарский крест и произнес:

—         Этой услуги я не забуду никогда!

А в самом дальнем углу, за спинами теснившихся в почтительном молчании гостей, никем не замеченный, в полном одиночестве стоял подлинный виновник торжества — Шернер.

Улицы Берлина были сильно разрушены бомбежкой, и с наступле­нием ночи мрачные руины погружались в темноту.

Когда Шернер вышел из подъезда рейхсканцелярии, большая черная машина «Майбах-Цеппелин» с синими фарами бесшумно остановилась перед ним. Несколько военных вежливо с ним поздоровались. Он плюхнулся на сиденье и положил рядом ма­ленький чемодан. Машина быстро помчалась по улицам Берлина.

Они ехали узкими переулками, когда Шернер внезапно сказал шоферу: «Стой». Машина остановилась.

—            Я должен на два дня уехать, — сказал он негромко. — Но об этом никто не должен знать.

—             Слушаюсь.

Шернер с маленьким чемоданчиком в руках вылез из машины и сказал шоферу: «Езжай». Тот секунду колебался, боясь оставить своего хозяина одного на разрушенной пустынной улице, но он слишком хорошо знал, что Шернер своих приказов дважды не повторяет.

Машина сорвалась с места. Как только она исчезла за поворо­том, из темного провала под мостом выехала вторая машина — такси. Шернер быстро огляделся по сторонам и сел в нее.

Над пустынными улочками маленького провинциального город­ка, расположенного где-то вблизи швейцарской границы, плыл бе­лесый туман.

Забрызганное грязью такси промчалось по булыжной площади и остановилось у трамвайной остановки. Шернер вышел.