Мари уже двинулась к лестнице, когда он остановил ее.

— Я могу показаться назойливым, но я все же хотел бы еще раз напомнить  вам, почему погиб адвокат Симон. Пожалуйста, не забывайте об этом. Я очень тревожусь за вас.

Ничего не сказав, Мари спустилась вниз.

Между тем поджарый старик жадно прислушивался к каждому шороху. Из-за перегородки не было слышно ни звука. Приоткрыв дверь и убедившись, что в коридоре — ни души, старик неслыш­но проскользнул в соседнюю комнату. И Макс и оба перса были в тяжелом наркотическом забытьи. Их кальяны еще дымились. В пид­жаке, повешенном на спинку стула, старик нашарил записную книж­ку, полистал страницы, сунул ее обратно и юркнул в коридор. Гла­за Макса теперь были открыты и не мигая смотрели на затворившую­ся дверь.

Машина, как было условлено, ждала в переулке. Когда старик подошел, дверца отворилась, он сел в машину. Заговорили уже отъехав, на ходу.

—          Еще одно число зачеркнуто, — сказал старик.

—         Это значит, что все подтверждается, — сказал Андре. — Уда­лось ли услышать их разговор?

—         Лишь отдельные слова. Несколько раз упоминалось Англий­ское посольство.

Темные улицы были безлюдны. Город казался вымершим.

—         Итак, 30 ноября, Английское посольство, — медленно про­говорил Андре.

— Спустя некоторое время — еще раз: Тридцатое ноября, Английское посольство.

—         Но почему именно тридцатое, черт возьми? — спросил Костя.

Как и в первый вечер, Андре увидел Мари, поднимаясь по лест­нице. Она сидела на ступеньке, обхватив колени.

—          Почему вы здесь?

—          Я жду вас. Мне страшно.

Они пересекли холл... и вошли в номер.