—         Вы намерены допрашивать меня здесь, под дождем?

—          Мы сядем в вашу машину... если вы не против.

Ничего не ответив, Легрэн открыл дверцу. По стеклам машины хлестал дождь, но было видно, как носилки запихивали в санитар­ную машину.

—          Не стану утомлять вас мелочами. Всего одна просьба...

—         Я ее знаю. Вы хотите попросить меня, чтобы я устроил вам встречу с моим клиентом. Не так ли?

—         Да. И я тоже знаю, что вы мне ответите. К сожалению, вы ответите, что адреса не знаете, что он сам находит вас, когда ему это необходимо, что...

—          Вы очень догадливы для полицейского.

—          Благодарю.

—         Но самое смешное, что это сущая правда. Я действительно не знаю, как с ним связаться...

Фош устало улыбнулся.

—         Нет, мсье Легрэн, самое смешное не это. Самое смешное, что я вам верю.

—         Разговор окончен?

—         До скорого, господин Легрэн.

—         До свидания.

Французские газеты пестрели фотографиями убитого. Целая кипа их лежала на круглом столике в кафе на четырнадцатом этаже гостиницы «Москва». Андрей Ильич Бородин откинулся в своем кресле. Он долго молчал, задумчиво разглядывая устремленные в небо пики кремлевских башен и сверкающие золотом луковицы соборов.

—          Каково ваше впечатление? — спросил молодой человек. — Липа?

—         Трудно сказать.