-     Что, жа-а-алко? - спрашивал Джим разгневанного хозяина.

Естественно, такие шуточки не могли пройти ему да­ром... Вскоре он стал «персоной нон-грата» всего тесного голливудского мира, хотя снимали его по-прежнему с пре­великим удовольствием. Когда Лорен плакала от досады, Джим старался ее развеселить в своем обычном стиле: травил анекдоты, ходил колесом, корчил рожи.

-    Глупо! - всхлипывала она. - Ты лучше скажи: зачем ты продал свой лимузин? Зачем купил такси? Ты дума­ешь, это смешно - миллионеру ездить на такси? Ты же не десятилетний мальчишка, чтобы вести себя так! Опом­нись, на нас же репортеры смотрят!

Где ей, да и Мелиссе, было понять, что Джим на самом деле остался в душе 10-летним мальчишкой, прячущим свою детскую агрессию под маской озорного и, как потом скажут психоаналитики, немного нездорового шутовства.

Развод с Лорен изрядно подпортил и без того сомни­тельную репутацию Джима. Экс-супруга откровенничала на каждом углу: «Жить с Джимом Кэрри - все равно, что жить с Микки-Маусом. Я оказалась дурой».

Без царя в голове

      Когда Джим уже совсем было, решил стать отъяв­ленным холостяком, прожигающим жизнь, на его пути встретилась пухлощекая и пухлогубая Рене Зеллвегер, уютная, как мохеровый плед и предсказуемая, как тофу. Тогда ему казалось, что, увидев ее в первый раз, он узнал ее, как узнают друга, с которым вы когда-то, ты­сячу лет назад, вместе лепили куличи на песчаной куче за домом. Узнал не глазами, а сердцем: и то, как она морщит лоб, и как скручивает волосы в хвост, и как садится на диван, поджав под себя ногу.

Про нее говорили, что она неплохая актриса, а глав­ное - она тоже, как и Джим немного «без царя в голове». В Голливуде ее запомнили как «ту самую актрису, кото­рая зайцем пробралась на МТV».

Закрытая вечеринка по случаю вручения музыкальных наград.

-      Мадонна, Бритни Спирс, Дженифер Лопес... - строгий охранник на входе сверялся со списком при­глашенных. - Так, а вы кто? - обратился он к белокурой бестии.