—          Не стоит спешить. Мы ведь еще не знаем, кто есть кто.

Тем временем молодой человек исчез за дверью пилотской

кабины, а на его месте возникла женщина, тоже в темных очках. В руке она держала сверток с биркой «Кабина».

—         Всем оставаться на местах, — приказала она. — В случае не­подчинения самолет будет взорван.

В пилотской кабине под дулом пистолета командир корабля объявлял:

—         Самолет захвачен, на борту убитый. Условия пока не предъяв­лены. Очевидно, политика.

В салоне царило молчание. Лишь кто-то один жалобно, по-со­бачьи, скулил. Молодая женщина сидела стиснув ладонями голову. Легрэн, казалось, окаменел. Андрей Ильич со своего места видел ее затылок и его профиль. Самолет накренился. Видимо, меняя курс, входил в вираж. Андрей Ильич снова прикрыл глаза. Послед­нее, что он увидел, были светящиеся часы. Стрелки показывали 19 часов 53 минуты. Наступила чернота. Очнулся он от толчка.

—          Мы приземлились, — сказал бритоголовый.

Самолет стоял в кольце неподвижных машин. Это были авто­мобили полиции, службы безопасности, «Скорой помощи», техни­ческой помощи, пожарные и множество других.

Сирены смолкли, и в наступившей тишине люди услышали голос командира корабля. Он звучал по рации и сквозь помехи был слы­шен в полицейской машине. Голос командира перечислял условия, поставленные террористами:

—          Первое: освобождение из тюрьмы узника № 37721. Вто­рое: предоставление самолета, полностью заправленного горючим, на котором вместе с освобожденным они смогут покинуть страну, пункт назнанения будет объявлен в полете. Третье: выкуп в сумме трех миллионов долларов. Если условия не будут приняты к семи часам утра, лайнер со всеми пассажирами и экипажем будет взор­ван. И, наконец, четвертое: никаких дальнейших переговоров. Они ждут до семи утра.